А вообще-то я белая и пушистая...
Название: Сказка о Солнечной птице.
Автор: Злая Ёлка
Артер: Мирланда Арт смотреть здесь
Бета: vreditelj
Размер: мини
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, романс
Рейтинг: R
Саммари: Собирать фольклор – увлекательное занятие. Но жизнь может сложиться так, что ты сам станешь героем фольклора.
читать дальше– Папа, расскажи сказку!
– Какую, малыш?
– Про Солнечную птицу.
– Но ты же знаешь её наизусть.
– Ну па-а-аа…
– Хорошо, слушай…
Жила-была на свете девушка, такая добрая и красивая, что все считали её дочерью самого Солнца, тем более, что волосы её были словно солнечные лучи, пробившиеся сквозь листву деревьев весенним вечером, когда воздух тих и прозрачен, а кожа – как песок на речной излучине, омываемый светлой водой. Солнечной птицей звали её люди, потому что когда она пела – все птицы замолкали от восторга, а ещё потому что, подобно перелётной птице, не жила она на одном месте, а бродила от одного селения к другому, а может, всего лишь за амулет в виде раскинувшей крылья птицы, что носила она на своей груди как благословение тех, кто обучал её. Как пчела собирает нектар с тысяч цветов, чтобы обратить его в сладкий мёд, так она собирала песни и сказания, чтобы сохранить их и приумножить. И приходила она в каждое селение, и пела песни, что поют в иных краях, а после запоминала те, что пели ей в ответ. За песни и добрый нрав любили её люди, и никогда не оставалась она без куска хлеба и крыши над головой. И даже хищные звери не вставали на пути, когда шла она лесною тропой. А больше всего на свете любила она собрать маленьких детей и рассказывать им чудесные сказки, что нашептали ей ветры из дальних стран. И не было на свете сказок добрее и чудеснее.
Сиалла действительно любила забавлять малышню сказками своей родины – теми, которые здешние обитатели могли понять. Не расскажешь же им про робота Чао – победителя-волшебников! Да и истории с принцами и принцессами приходилось изрядно адаптировать. Вообще-то среди этнографов такие вещи не поощряются – «неконтролируемое загрязнение этнографического материала», – но Сиалле прощалось многое. Такая уж она была, что сердиться на неё у начальства решительно не получалось. Да и материал она добывала лучше, чем куда более опытные коллеги – в них, как ни маскируйся, видели чужаков, а её воспринимали как свою. Сказочница – она сама стала наполовину сказкой, а кто ж откажет в приюте живой легенде? Сказку невозможно опасаться…
Казалось – никакая беда не коснётся Солнечной птицы, но судьба готовила ей страшное испытание. На селение, где она гостила, напали безжалостные грольфы, ночные убийцы, что приходят порою из самой глубины леса и убивают всех, кого встретят. А жили в том селении люди мирные, давно не ведавшие сражений, потому не могли они дать отпор злобным тварям и гибли один за другим, больше, чем от ран, страдая от того, что не могут уберечь своих детей от страшной погибели. Селение же стояло на высоком утёсе над морем, и бежать оттуда было некуда, и не было, казалось, ни для кого спасения.
Грольфов долго считали жутковатой легендой – пугалом для непослушных малышей, щекоткой нервов для подростков, местным аналогом историй про вампиров и оборотней, каких полно в фольклоре абсолютно любой разумной расы. А они оказались жутковатой правдой. И предметом восторга зоологов – первый вид теплокровных (и даже млекопитающих), проходящих примерно те же стадии развития, что обычно проходят насекомые. Да к тому же с нестабильным периодом размножения.
Большую часть жизни эти странные существа проводят в виде «личинок» – не слишком крупных зверьков, больше всего похожих на мадагаскарских лемуров. В этот период они питаются фруктами и отличаются от всех прочих животных разве что тем, что являются абсолютными гермафродитами. Что, впрочем, в этом мире не редкость, так что особого внимания зоологов не привлекло. Несколько удивляло отсутствие детёнышей, но вид специально никто не изучал, и считалось, что малышей выращивают в неких укрытиях, на кои до сих пор ещё просто не натыкались. На самом же деле на этой стадии развития грольфы абсолютно стерильны. Хотя вполне могут познавать радости секса, причём в обеих половых ролях.
Удивительно, но местные жители не подозревают о связи безобидных «обезьянок» с легендарными духами-убийцам. Иначе, наверное, давно бы их истребили.
Раз в несколько лет – если некий цикл и существует, то отследить его пока не удалось – происходит массовая метаморфоза. На первом её этапе «личинки» превращаются в «гусениц», на коих в общем-то и похожи – с какой-то кинематографической скоростью вырастают раза в три, становятся толстыми, неповоротливыми и прожорливыми. Период этот длится совсем недолго, меньше месяца, а потом, чуть ли не за один день, происходит вторая метаморфоза, результатом которой и являются те-самые-грольфы – ночной ужас, кошмарные хищники, сильные, ловкие, беспощадные и чертовски умные. Для продолжения рода им требуются гормоны крупных млекопитающих, точно так же, как самкам комара требуется кровь. И они добывают их, нападая стаями на стада крупных копытных, коли такие случатся поблизости, а нет – так на человеческие поселения. Зрелище, надо сказать, не для слабонервных – на этом этапе грольфы абсолютно лишены страха, отпугнуть их невозможно, а убить – очень трудно. Они выедают у своих жертв – иногда ещё живых – половые органы и некоторые железы, а прочее утаскивают «про запас» – на корм беременным самкам. Пока неясно, по какому принципу одни грольфы становятся самцами, а другие – самками, известно только, что первых меньше раз в тридцать, но их сексуальная активность превосходит самые смелые грёзы любого казановы.
Неполовозрелых детёнышей грольфы стараются захватить живьём. Так мясо гораздо проще сохранить.
А Солнечная птица никогда не держала в руках оружия и ничем, казалось, не могла помочь тем, кто принял её под свой кров. Но и сидеть, сложа руки, и ждать гибели она не могла. Собрала она всех детей селения, отвела на самый край утёса и воскликнула: «Если есть в мире справедливость – не погибнут те, кто ещё не познал всю радость жизни! Пусть моя жизнь будет ценою за их спасение!» И так велико было её желание помочь, что случилось чудо: обернулась она громадной птицей, сияющей в ночи подобно солнцу. Взяла она рыбачью сеть, собрала в неё всех малышей, подхватила сеть когтями и унесла в небо, а грольфам осталось лишь выть на земле от бессильной ярости.
Рыбачья сеть имела место. Спасательный антиграв – не авиетка, это всего лишь рюкзачок, размером в две ладони и в три пальца толщиной: генератор, аккумулятор, направляющий двигатель, блок управления… всё крохотное, тягой максимум на двух человек. На двух взрослых… или на десяток малышей. Сиалла действительно запихала их в рыбачью сеть – всех, кого сумела найти и собрать, наскоро пропустила через ячейки горловины лямки, настроила автопилот и нажала на пуск. Она не могла быть уверена, что перегруженный и не рассчитанный на столь негабаритный груз антиграв дотянет до базы, но, видимо, посчитала, что так у детей в любом случае больше шансов спастись.
И долго летели они сквозь умирающую ночь и сквозь нарождающуюся зарю, пока не увидели среди леса струйку дыма от очага, зажжённого руками человека. Из последних сил взмахнула Солнечная птица усталыми крыльями и опустила детей на землю невредимыми у порога человеческого жилища. А жили в том доме люди добрые да заботливые. Приняли они детей, обогрели, накормили и утешили, а после нашли каждому новую семью в окрестных селениях, среди тех, чьи дети умерли от болезни или от иной беды, и кто принял пришлых малышей как дар судьбы.
Им повезло – аккумулятор вытянул, автопилот не подкачал, и полтора часа спустя к порогу ошалевших работников базы спланировал ревущий на десяток голосов клубок из рук-ног-голов, который не сходу удалось распутать. К счастью, сеть была достаточно мелкоячеистой, чтобы не позволить детишкам запутаться всерьёз, так что травмы ограничились наставленными друг другу синяками. А кое-кто из самых отчаянных, позабыв уже про оставшихся далеко позади чудовищ, визжал от восторга и просился обратно в небо…
Так были спасены дети разорённого селения. Сама же Солнечная птица, едва сеть с детьми коснулась земли, упала рядом, и так мало сил оставалось у неё, что обернулась она крохотной пичугой, которую можно было укрыть в горсти.
У неё не было ни единого шанса. Этнографы не носят настоящее оружие, а ампулы со снотворным она расстреляла ещё в самом начале нападения – без всякого видимого эффекта. И когда к ней направились сразу три твари – направились неспешно, уверенные, что жертва никуда от них не денется, – она развернулась и «ласточкой» прыгнула вниз. Так, словно хотела нырнуть – но утёс и море разделяли добрые двадцать шагов пляжа, да и толку было бы с того мелководья…
Наверно, это было очень красиво: златоволосая девушка, летящая в синем небе, в первых лучах восходящего солнца…
Жаль – недолго.
Один из тех, кто жил в том доме, заметил маленькую золотую птичку, взял её в руки и так сказал: «Не простая ты птичка и не летают сети по небу сами. Должен я узнать, что с тобой случилось и как это поправить».
Когда я примчался на зов аварийного сигнала, спасать было уже нечего и некого. Всё нападение, от первого крика до последнего стона уложилось минут в пятнадцать-двадцать, хотя на самом деле оно началось раньше, просто грольфы умеют убивать бесшумно. Большую часть убитых они успели утащить, среди кровавых луж виднелись лишь два старушечьих тела. Сиаллу не тронули – то ли не нашли спуска, то ли не стали и искать, отягощённые добычей и торопящиеся уйти в загодя заготовленные укрытия в глубине леса, пока слетевшиеся и сбежавшиеся на запах крови падальщики не двинулись следом, претендуя на свою долю.
И цела была камера, встроенная в кулон-птицу. Камера, последняя запись с которой способна была обеспечить ночными кошмарами на месяц вперёд. Но в ту минуту сохранность записей волновала меня в последнюю очередь. Волновал меня отчёт медицинской камеры. Хотя я и без него понимал, что надеяться не на что. Даже при отсутствии заведомо несовместимых с жизнью травм срок клинической смерти, увы, крайне ограничен. В данном же случае даже и он не имел значения. Смерть мозга – смерть окончательная, не зря контрольный выстрел всегда не в сердце – в голову.
Высота обрыва там была – метров пятьдесят, не меньше.
Отогрел он пичугу на своей груди и отправился с ней к мудрому старцу, что знал немало тайн земли и неба. И сказал ему старец: «Птица твоя – не простая, в ней скрыта душа девушки. Но вернуть ей изначальный облик нелегко. За тёмными лесами, за высокими горами есть долина, и бьёт там Источник Вечной Жизни. Если омоется она в том источнике – станет такой, как прежде». «Я отнесу её туда», – сказал юноша и сделал, как сказал. Немало дорог ему пришлось пройти, но вот открылась перед ним зачарованная долина, в центре которой бил из земли светлый источник. Нырнула золотая птичка в его тёплые струи и вышла оттуда девой, да ещё краше прежнего. Смотрел на неё юноша – и если прежде только жалость и уважение были в его сердце, то теперь в нём поселилась любовь. И остался он с ней, и любили они друг друга, и родилась у них дочка – словно отражение своей мамы. Но счастье не бывает вечным. Знала Солнечная птица, что не может покинуть долину, ибо каждый день должна была она омываться в водах Источника. А любимый её тосковал по просторам большого мира, да и подрастающей дочке нерадостно было бы провести всю жизнь в крохотной долине вдали от людей. И потому пришлось им расстаться навсегда, потому что всякий может войти в заветную долину, но покинувший её по своей воле уже не сможет вернуться. Нелегко далось им расставание, но пришёл день, когда обнял он в последний раз свою любимую, взял на руки дочурку и шагнул на дорогу, по которой нельзя пройти дважды. Но в сердце его вечно звучит чистый напев любимого голоса, она же знает, что в большом мире помнят о ней и поют её песни, и где-то подрастают дети, во имя спасения которых она не пожалела себя.
– Папа, а правда, что это сказка про мою маму?
– Ты же знаешь.
– А я хочу, чтобы ты ещё раз сказал!
– Да, малыш, это сказка про твою маму.
– И про нас с тобой?
– Да, конечно. А теперь спи, будь послушной девочкой.
Спи, малыш. Скоро ты перестанешь верить в сказки и узнаешь термин «посмертный ребёнок». Но это тоже будет сказкой – той самой «ложью во спасение», что неизменно осуждается и столь же неизменно используется в любые времена. Для рождения посмертного ребёнка требуются не только заранее взятые половые клетки, но и официально зафиксированное согласие обоих родителей. У нас же ни о чём подобном речь не шла. Честно сказать, мы вообще не зашли дальше обычного флирта да шуточек на счёт совпадения фамилий. Возможно, когда-нибудь я всё же сделал бы предложение и не исключено, что оно было бы принято. Не сбылось… но теперь об этом никому не положено знать. Даже наши родители уверены, что мы были мужем и женой, об этом есть соответствующие записи в бортовом журнале и в файлах Информатория и никто, кроме начальника базы и одного из программистов не знает, что брак зарегистрирован задним числом.
Клонирование человека запрещено законом, но в этом запрете имеются исключения. Немногие знают, что одно из таких исключений – человек младше тридцати, физически здоровый, не имеющий генетических патологий и погибший в результате несчастного случая, не оставив потомства. И есть обязательное условие: клон не должен знать, что он клон.
Сиалла… на самом деле это был оперативный псевдоним, придуманный ею самой и прилипший намертво. Сидорова Альбина Леонидовна, если по документам. Мою дочку зовут почти так же: Алина. Сидорова Алина Леонидовна. У нас одинаковые фамилии и моё имя Леонид. Как у её отца.
Может быть, это судьба?
Автор: Злая Ёлка
Артер: Мирланда Арт смотреть здесь
Бета: vreditelj
Размер: мини
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, романс
Рейтинг: R
Саммари: Собирать фольклор – увлекательное занятие. Но жизнь может сложиться так, что ты сам станешь героем фольклора.
читать дальше– Папа, расскажи сказку!
– Какую, малыш?
– Про Солнечную птицу.
– Но ты же знаешь её наизусть.
– Ну па-а-аа…
– Хорошо, слушай…
Жила-была на свете девушка, такая добрая и красивая, что все считали её дочерью самого Солнца, тем более, что волосы её были словно солнечные лучи, пробившиеся сквозь листву деревьев весенним вечером, когда воздух тих и прозрачен, а кожа – как песок на речной излучине, омываемый светлой водой. Солнечной птицей звали её люди, потому что когда она пела – все птицы замолкали от восторга, а ещё потому что, подобно перелётной птице, не жила она на одном месте, а бродила от одного селения к другому, а может, всего лишь за амулет в виде раскинувшей крылья птицы, что носила она на своей груди как благословение тех, кто обучал её. Как пчела собирает нектар с тысяч цветов, чтобы обратить его в сладкий мёд, так она собирала песни и сказания, чтобы сохранить их и приумножить. И приходила она в каждое селение, и пела песни, что поют в иных краях, а после запоминала те, что пели ей в ответ. За песни и добрый нрав любили её люди, и никогда не оставалась она без куска хлеба и крыши над головой. И даже хищные звери не вставали на пути, когда шла она лесною тропой. А больше всего на свете любила она собрать маленьких детей и рассказывать им чудесные сказки, что нашептали ей ветры из дальних стран. И не было на свете сказок добрее и чудеснее.
Сиалла действительно любила забавлять малышню сказками своей родины – теми, которые здешние обитатели могли понять. Не расскажешь же им про робота Чао – победителя-волшебников! Да и истории с принцами и принцессами приходилось изрядно адаптировать. Вообще-то среди этнографов такие вещи не поощряются – «неконтролируемое загрязнение этнографического материала», – но Сиалле прощалось многое. Такая уж она была, что сердиться на неё у начальства решительно не получалось. Да и материал она добывала лучше, чем куда более опытные коллеги – в них, как ни маскируйся, видели чужаков, а её воспринимали как свою. Сказочница – она сама стала наполовину сказкой, а кто ж откажет в приюте живой легенде? Сказку невозможно опасаться…
Казалось – никакая беда не коснётся Солнечной птицы, но судьба готовила ей страшное испытание. На селение, где она гостила, напали безжалостные грольфы, ночные убийцы, что приходят порою из самой глубины леса и убивают всех, кого встретят. А жили в том селении люди мирные, давно не ведавшие сражений, потому не могли они дать отпор злобным тварям и гибли один за другим, больше, чем от ран, страдая от того, что не могут уберечь своих детей от страшной погибели. Селение же стояло на высоком утёсе над морем, и бежать оттуда было некуда, и не было, казалось, ни для кого спасения.
Грольфов долго считали жутковатой легендой – пугалом для непослушных малышей, щекоткой нервов для подростков, местным аналогом историй про вампиров и оборотней, каких полно в фольклоре абсолютно любой разумной расы. А они оказались жутковатой правдой. И предметом восторга зоологов – первый вид теплокровных (и даже млекопитающих), проходящих примерно те же стадии развития, что обычно проходят насекомые. Да к тому же с нестабильным периодом размножения.
Большую часть жизни эти странные существа проводят в виде «личинок» – не слишком крупных зверьков, больше всего похожих на мадагаскарских лемуров. В этот период они питаются фруктами и отличаются от всех прочих животных разве что тем, что являются абсолютными гермафродитами. Что, впрочем, в этом мире не редкость, так что особого внимания зоологов не привлекло. Несколько удивляло отсутствие детёнышей, но вид специально никто не изучал, и считалось, что малышей выращивают в неких укрытиях, на кои до сих пор ещё просто не натыкались. На самом же деле на этой стадии развития грольфы абсолютно стерильны. Хотя вполне могут познавать радости секса, причём в обеих половых ролях.
Удивительно, но местные жители не подозревают о связи безобидных «обезьянок» с легендарными духами-убийцам. Иначе, наверное, давно бы их истребили.
Раз в несколько лет – если некий цикл и существует, то отследить его пока не удалось – происходит массовая метаморфоза. На первом её этапе «личинки» превращаются в «гусениц», на коих в общем-то и похожи – с какой-то кинематографической скоростью вырастают раза в три, становятся толстыми, неповоротливыми и прожорливыми. Период этот длится совсем недолго, меньше месяца, а потом, чуть ли не за один день, происходит вторая метаморфоза, результатом которой и являются те-самые-грольфы – ночной ужас, кошмарные хищники, сильные, ловкие, беспощадные и чертовски умные. Для продолжения рода им требуются гормоны крупных млекопитающих, точно так же, как самкам комара требуется кровь. И они добывают их, нападая стаями на стада крупных копытных, коли такие случатся поблизости, а нет – так на человеческие поселения. Зрелище, надо сказать, не для слабонервных – на этом этапе грольфы абсолютно лишены страха, отпугнуть их невозможно, а убить – очень трудно. Они выедают у своих жертв – иногда ещё живых – половые органы и некоторые железы, а прочее утаскивают «про запас» – на корм беременным самкам. Пока неясно, по какому принципу одни грольфы становятся самцами, а другие – самками, известно только, что первых меньше раз в тридцать, но их сексуальная активность превосходит самые смелые грёзы любого казановы.
Неполовозрелых детёнышей грольфы стараются захватить живьём. Так мясо гораздо проще сохранить.
А Солнечная птица никогда не держала в руках оружия и ничем, казалось, не могла помочь тем, кто принял её под свой кров. Но и сидеть, сложа руки, и ждать гибели она не могла. Собрала она всех детей селения, отвела на самый край утёса и воскликнула: «Если есть в мире справедливость – не погибнут те, кто ещё не познал всю радость жизни! Пусть моя жизнь будет ценою за их спасение!» И так велико было её желание помочь, что случилось чудо: обернулась она громадной птицей, сияющей в ночи подобно солнцу. Взяла она рыбачью сеть, собрала в неё всех малышей, подхватила сеть когтями и унесла в небо, а грольфам осталось лишь выть на земле от бессильной ярости.
Рыбачья сеть имела место. Спасательный антиграв – не авиетка, это всего лишь рюкзачок, размером в две ладони и в три пальца толщиной: генератор, аккумулятор, направляющий двигатель, блок управления… всё крохотное, тягой максимум на двух человек. На двух взрослых… или на десяток малышей. Сиалла действительно запихала их в рыбачью сеть – всех, кого сумела найти и собрать, наскоро пропустила через ячейки горловины лямки, настроила автопилот и нажала на пуск. Она не могла быть уверена, что перегруженный и не рассчитанный на столь негабаритный груз антиграв дотянет до базы, но, видимо, посчитала, что так у детей в любом случае больше шансов спастись.
И долго летели они сквозь умирающую ночь и сквозь нарождающуюся зарю, пока не увидели среди леса струйку дыма от очага, зажжённого руками человека. Из последних сил взмахнула Солнечная птица усталыми крыльями и опустила детей на землю невредимыми у порога человеческого жилища. А жили в том доме люди добрые да заботливые. Приняли они детей, обогрели, накормили и утешили, а после нашли каждому новую семью в окрестных селениях, среди тех, чьи дети умерли от болезни или от иной беды, и кто принял пришлых малышей как дар судьбы.
Им повезло – аккумулятор вытянул, автопилот не подкачал, и полтора часа спустя к порогу ошалевших работников базы спланировал ревущий на десяток голосов клубок из рук-ног-голов, который не сходу удалось распутать. К счастью, сеть была достаточно мелкоячеистой, чтобы не позволить детишкам запутаться всерьёз, так что травмы ограничились наставленными друг другу синяками. А кое-кто из самых отчаянных, позабыв уже про оставшихся далеко позади чудовищ, визжал от восторга и просился обратно в небо…
Так были спасены дети разорённого селения. Сама же Солнечная птица, едва сеть с детьми коснулась земли, упала рядом, и так мало сил оставалось у неё, что обернулась она крохотной пичугой, которую можно было укрыть в горсти.
У неё не было ни единого шанса. Этнографы не носят настоящее оружие, а ампулы со снотворным она расстреляла ещё в самом начале нападения – без всякого видимого эффекта. И когда к ней направились сразу три твари – направились неспешно, уверенные, что жертва никуда от них не денется, – она развернулась и «ласточкой» прыгнула вниз. Так, словно хотела нырнуть – но утёс и море разделяли добрые двадцать шагов пляжа, да и толку было бы с того мелководья…
Наверно, это было очень красиво: златоволосая девушка, летящая в синем небе, в первых лучах восходящего солнца…
Жаль – недолго.
Один из тех, кто жил в том доме, заметил маленькую золотую птичку, взял её в руки и так сказал: «Не простая ты птичка и не летают сети по небу сами. Должен я узнать, что с тобой случилось и как это поправить».
Когда я примчался на зов аварийного сигнала, спасать было уже нечего и некого. Всё нападение, от первого крика до последнего стона уложилось минут в пятнадцать-двадцать, хотя на самом деле оно началось раньше, просто грольфы умеют убивать бесшумно. Большую часть убитых они успели утащить, среди кровавых луж виднелись лишь два старушечьих тела. Сиаллу не тронули – то ли не нашли спуска, то ли не стали и искать, отягощённые добычей и торопящиеся уйти в загодя заготовленные укрытия в глубине леса, пока слетевшиеся и сбежавшиеся на запах крови падальщики не двинулись следом, претендуя на свою долю.
И цела была камера, встроенная в кулон-птицу. Камера, последняя запись с которой способна была обеспечить ночными кошмарами на месяц вперёд. Но в ту минуту сохранность записей волновала меня в последнюю очередь. Волновал меня отчёт медицинской камеры. Хотя я и без него понимал, что надеяться не на что. Даже при отсутствии заведомо несовместимых с жизнью травм срок клинической смерти, увы, крайне ограничен. В данном же случае даже и он не имел значения. Смерть мозга – смерть окончательная, не зря контрольный выстрел всегда не в сердце – в голову.
Высота обрыва там была – метров пятьдесят, не меньше.
Отогрел он пичугу на своей груди и отправился с ней к мудрому старцу, что знал немало тайн земли и неба. И сказал ему старец: «Птица твоя – не простая, в ней скрыта душа девушки. Но вернуть ей изначальный облик нелегко. За тёмными лесами, за высокими горами есть долина, и бьёт там Источник Вечной Жизни. Если омоется она в том источнике – станет такой, как прежде». «Я отнесу её туда», – сказал юноша и сделал, как сказал. Немало дорог ему пришлось пройти, но вот открылась перед ним зачарованная долина, в центре которой бил из земли светлый источник. Нырнула золотая птичка в его тёплые струи и вышла оттуда девой, да ещё краше прежнего. Смотрел на неё юноша – и если прежде только жалость и уважение были в его сердце, то теперь в нём поселилась любовь. И остался он с ней, и любили они друг друга, и родилась у них дочка – словно отражение своей мамы. Но счастье не бывает вечным. Знала Солнечная птица, что не может покинуть долину, ибо каждый день должна была она омываться в водах Источника. А любимый её тосковал по просторам большого мира, да и подрастающей дочке нерадостно было бы провести всю жизнь в крохотной долине вдали от людей. И потому пришлось им расстаться навсегда, потому что всякий может войти в заветную долину, но покинувший её по своей воле уже не сможет вернуться. Нелегко далось им расставание, но пришёл день, когда обнял он в последний раз свою любимую, взял на руки дочурку и шагнул на дорогу, по которой нельзя пройти дважды. Но в сердце его вечно звучит чистый напев любимого голоса, она же знает, что в большом мире помнят о ней и поют её песни, и где-то подрастают дети, во имя спасения которых она не пожалела себя.
– Папа, а правда, что это сказка про мою маму?
– Ты же знаешь.
– А я хочу, чтобы ты ещё раз сказал!
– Да, малыш, это сказка про твою маму.
– И про нас с тобой?
– Да, конечно. А теперь спи, будь послушной девочкой.
Спи, малыш. Скоро ты перестанешь верить в сказки и узнаешь термин «посмертный ребёнок». Но это тоже будет сказкой – той самой «ложью во спасение», что неизменно осуждается и столь же неизменно используется в любые времена. Для рождения посмертного ребёнка требуются не только заранее взятые половые клетки, но и официально зафиксированное согласие обоих родителей. У нас же ни о чём подобном речь не шла. Честно сказать, мы вообще не зашли дальше обычного флирта да шуточек на счёт совпадения фамилий. Возможно, когда-нибудь я всё же сделал бы предложение и не исключено, что оно было бы принято. Не сбылось… но теперь об этом никому не положено знать. Даже наши родители уверены, что мы были мужем и женой, об этом есть соответствующие записи в бортовом журнале и в файлах Информатория и никто, кроме начальника базы и одного из программистов не знает, что брак зарегистрирован задним числом.
Клонирование человека запрещено законом, но в этом запрете имеются исключения. Немногие знают, что одно из таких исключений – человек младше тридцати, физически здоровый, не имеющий генетических патологий и погибший в результате несчастного случая, не оставив потомства. И есть обязательное условие: клон не должен знать, что он клон.
Сиалла… на самом деле это был оперативный псевдоним, придуманный ею самой и прилипший намертво. Сидорова Альбина Леонидовна, если по документам. Мою дочку зовут почти так же: Алина. Сидорова Алина Леонидовна. У нас одинаковые фамилии и моё имя Леонид. Как у её отца.
Может быть, это судьба?
@темы: моё натворение
-
-
03.10.2015 в 18:51-
-
03.10.2015 в 23:07